Ночной визит (Прибежище)

   
Глеб с удивлением посмотрел на электронный будильник (забытый Кирой), помимо воли приготовившись к нервному сокращению мышц во всем теле... Сигнал тревоги? Очередной «привет» от вездесущих спецслужб? Не зря же капитан, который проводил допрос, любезно объяснил ему, что человек, впервые попавший в поле зрения подобных ведомств, никогда уже оттуда не исчезает. «Да и случай, что говорить, прямо экстраординарный».

 
Растревожившись не на шутку, Глеб все же поднялся с дивана и прошел в коридор, где на маленькой полке, приделанной к стене, стоял радиотелефон.

 
Снял трубку, но сначала ничего в ней не услышал.

 
— Алло? – сказал он в густую, обволакивающую пустоту на противоположном конце линии. – Алло, я слушаю!

     
Ничего.

 
Он уже собрался убрать трубку на место, как вдруг оттуда, из непроницаемой глубины, возник голос:

 
— Глеб Николаевич?

 
— Кто это?

 
— Я звоню, чтобы напомнить про сегодняшнюю встречу.

 
Теперь уже здесь, на этой стороне соединения, воцарилось растерянное молчание.

 
— Ломоносова, 29. Квартира 54.

 
— Я… 

Короткие гудки. 

— ??? 

Человек, звонивший посреди ночи, не представился, но Глеб, к своему безграничному удивлению, вдруг понял, что ему это и не требовалось: он знал собеседника.

 
Еще какое-то время постоял, рассеянно глядя на трубку. Затем вернул ее на место и сам возвратился в гостиную. Откуда уже через секунду проследовал обратно.

Вышел в подъезд и спустился вниз. 

Пока шел до машины, оставленной во дворе, не думал ни о чем…

 
…Только на середине пути Глеб вдруг очнулся, если можно так сказать, и с ужасом уставился в лобовое стекло перед собой. Водитель проезжающей мимо «Хонды» заметил его и проводил  изумленным взглядом. 

  
Глеб резко свернул на стоянку возле ближайшей пятиэтажки. Впереди замерцали огни неработающего супермаркета. Не заглушая мотор, Глеб прислушался к участившемуся сердцебиению и перевел дыхание. Стоянка была заставлена пустыми машинами. На улице шел дождь: стекло, в которое смотрел Глеб, усыпали крупные капли, здесь же смешивающиеся в бурные ручьи и стекающие на капот.  

Глеб включил «дворники». Пришла мысль: «Что я делаю? Куда еду? К этому сумасшедшему врачу? Значит, я тоже не в себе!»

   
Очень похоже. Глеб видел этого без преувеличения странного типа всего раз в жизни, и при встрече тот произвел довольно стойкое впечатление полоумного. Что-то вроде темной версии Дока Брауна. А уж этот его бесстрастный взгляд… 

Глеб невольно поежился. Рука сама потянулась к регулятору и включила печь. Глеб выдохнул и нащупал теперь ручку переключения скоростей. Однако завершить задуманное не успел. 

Прямо перед капотом его «Шевроле Нива» из дождевой завесы внезапно возникла размытая, как и все окружающее, фигура. Человек в длинном бесцветном плаще. Увидев его, Глеб непроизвольно открыл рот. 

А человек как ни в чем не бывало прошел к передней дверце, отворил ее и забрался на сиденье рядом. 

— Прошу прощения, Глеб Николаевич, но у меня возникли серьезные опасения относительно ваших сомнений, – не поворачиваясь, сказал специалист по расстройствам сна. – А время не терпит. 

  
Он помолчал. Глеб так и сидел с разинутым ртом, словно ждал команды.

 
И она последовала: 

— Трогайте. 

Они выехали со стоянки и направились вверх, к крутому перекрестку, соединяющему три улицы: Худайбердина, Карла Маркса и Ломоносова. Ехали молча. Дождь ушел вместе с тучами, видимость прояснилась. 

Перед самым перекрестком пассажир осторожно тронул Глеба за локоть, и тот свернул во двор. Через минуту они припарковались на небольшой стоянке и покинули салон «Нивы».

 
Двор был большой, залитый сверху холодным лунным светом: девятиэтажка – неуклюжая громадина, – окруженная тремя старыми «малосемейками». С одной стороны между ними втиснулось невысокое серое здание  хореографической школы.

 
Впрочем, Глеб почти не оглядывался. Он, как привязанный, шел за врачом, стараясь не отставать. Они срезали угол пустого двора по влажной прохладной тени и направились к единственному в доме крыльцу. Подъезд был оснащен домофоном, поэтому провожатый воспользовался контактной «таблеткой». Аппарат, пропуская их, удрученно пискнул. 

Не доходя до лифта, врач свернул к лестнице. Глеб снова проследовал за ним. Они поднялись на шестой этаж (очень быстро, как показалось Глебу), миновали длинный коридор, освещенный несколькими забранными в пыльные плафоны лампочками, и наконец остановились перед дверью, на которой вытертой медью тускло поблескивал номер «54». Врач открыл ее приготовленным ключом.

Запах стал одним из первых осознанных ощущений Глеба от той необычной ночи: воздух в квартире застоялся, пропитавшись простудой и сухой пылью. Хозяин быстро щелкнул выключателем, и Глеб обнаружил себя в куцей прихожей, упирающейся в межкомнатную перегородку. Через два метра налево была кухня. С другой стороны – гостиная с выходом на большую лоджию: дверь возле окна под серой паутиной тюля. Направо – длинный коридор, заканчивающийся еще четырьмя скрещенными дверьми: две спальни, туалет и ванная. 

  
Именно туда, в конец коридора,  хозяин квартиры указал приглашающим жестом: 

— Ну что ж, прошу. 

 
Идти пришлось недолго, врач остановил Глеба, (легким прикосновением, так же, как и до этого в машине) перед последней угловой дверью. Сам повернул медную ручку и распахнул дверь.

 
Помещение было небольшим и тоже выводило на лоджию, правда, другую, крошечную. Но добраться до нее не представлялось возможным. Все пространство комнаты заполняли книги. Они стояли – корешок к корешку – на полках, которыми были увешаны стены, и на подоконнике. Они громоздились бессчетными стопками, большими и поменьше, тут и там на полу; Глеб заметил две высотой с человеческий рост. Они были повсюду. 

Книги, книги, книги. 

Только в самом центре комнаты оставалась небольшая очищенная площадка с низким креслом в круге света от старомодной настольной лампы. Глеб с хозяином квартиры направились к ней, по пути переступая через лежащие на полу одинокие талмуды. Как успел заметить Глеб, в основном это были научные труды, но изредка попадалась и художественная литература. 

Тут Глеб неожиданно для себя обрел дар речи: 

— Куда вы меня привели?

 
Хозяин квартиры ступил все же на прогалину и только тогда повернулся к гостю. Они впервые оказались так близко друг к другу, и в наклоненном свете лампы Глеб вдруг увидел признаки резкого старения на лице своего нового знакомого: глубокие морщины, прорезающие широкий лоб; тонкая, стянувшаяся на скулах кожа; ввалившиеся темные провалы, из которых выглядывали глаза, в этот раз ничем не защищенные. Сегодня Глеб наблюдал в них только безграничную усталость и опустошение. 

   
— Это мое прибежище, – сказал хозяин квартиры.  

 
И Глеб тут же понял все. Сознание прояснилось, он наконец начал узнавать собственные мысли. 

  
— Вы тоже не спите! 

Хозяин квартиры медленно отвел взгляд. 

— Шесть лет, три месяца и одиннадцать суток, – будто нехотя подтвердил он.

 
Глеб спокойно слушал, чувствуя, между тем, как его захлестывает волна возбуждения. 

— За это время, – продолжил специалист по расстройствам сна, – я получил второе образование и защитил кандидатскую диссертацию, став, по сути, самым возрастным соискателем в нашей стране.

 
Глеб вдруг нагнулся и подобрал лежащую у ног книжку. Это оказалось дешевое издание в мягкой, истрепанной обложке, на которой в незатейливой детской манере были изображены люди с ужасающими патологиями. Смертельно худая женщина, держащая в руках Писание. Невеста в свадебной фате, с головы до ног покрытая густой обезьяньей шерстью. Человек о двух лиц (второе располагалось у него на затылке). Здесь же было заглавие книги: «Фрэнк Эдвардс "Странные люди"». 

— И что, как вы думаете, с нами происходит, доктор? – спросил Глеб. 

Хозяин квартиры заговорил быстрее и увереннее, с уже знакомыми лекторскими нотками, как будто ждал вопроса. 

— Это не бессонница в обычном понимании, скорее, осознанная защитная реакция мозга, но причины, насколько я могу судить, берут свое начало там же – сильные стрессы. Буквально: события, перевернувшие привычную жизнь. У вас это авиакатастрофа. У меня… 

Хозяин квартиры вдруг запнулся, и Глеб, который, казалось, слушал вполуха, тут же нашел его взглядом. 

— …Смерть жены, – закончил врач. И быстро продолжил: – Как правило, нервная система способна восстанавливаться, задействовав стратегические ресурсы, но иногда это перестройка внутренних механизмов несет необратимые последствия. Как пилюли, прописанные терапевтом, которые заглушают боль в одном месте, но открывают язвы – в другом. 

Глеб заглянул прямо в глаза говорившего. 

— А что насчет..? 

— Лечение? – Хозяин квартиры снова отвел взгляд. – Обычно к пациентам с хроническим нарушением сна применяют полисомнографию. Вам знаком такой термин?

 
— Это когда на человека навешивают провода и подключают к компьютеру?

 
— Регистрируют таким образом все необходимые данные, реакции организма («Где-то я уже это слышал», – мысленно зевнул Глеб), чтобы потом, опираясь на них, назначить курс лечения. Но… 

Глеб нетерпеливо посмотрел на врача. Тот, напротив, не спешил, внимательно разглядывал что-то у себя под ногами. 

— Боюсь, здесь имеет место иное. 

— Что именно? – Глеб вдруг почувствовал, как начинает по-настоящему раздражаться: его вытащили ночью из квартиры, привезли в незнакомое место, похожее на тайный схрон свихнувшегося букиниста, и теперь водят по кругу. 

Врач неожиданно поднял голову, и Глеб в ужасе попятился. Снова этот взгляд! «Сейчас он усыпит тебя! – истерично завопил в мозгу знакомый голос. Его собственный голос. – Как курицу перед казнью!»

 
Глеб попытался обернуться и тут же споткнулся об одну из стоящих рядом книжных стопок. Два тяжелых тома, лежащих сверху, упали на пол. Все еще силясь удержаться на ногах, Глеб взмахнул руками, но, не сумев преодолеть силу гравитации, рухнул на соседние "строения". Они посыпались как кости домино – одно за другим, – мгновенно погребя его под собой. 

Он попробовал отодвинуться, отпрянуть от темноглазого существа, но не смог. Это было не в его силах. 

Их разделяла всего пара шагов, растянувшихся на десятки метров. Глеб огляделся. Они стояли на лесной поляне, укрытой вековыми деревьями, и высоко в чистом небе солнце вошло в зенит. Оно светило точно в гигантскую брешь, зияющую над головой Глеба: здесь деревья расступались, открывая часть поляны, на которой покоился мертвый остов, засыпанный землей и ветками. 

Поломанные крылья были отделены от туловища и раскиданы в разные стороны, голова (кабина пилотов), сплющенная от чудовищного удара, наполовину зарыта в пробороненную почву. Вся остальная часть, от туловища до хвоста, вскрыта, препарирована когтистой дьявольской лапой. Внутренности – кресла, сумки с вещами и человеческие тела – разбросаны всюду как попало. 

Глеб попытался зажмуриться, выпасть из этого кошмарного сна, или видения… Но существо, стоящее в тени напротив, вдруг вскинуло руки, или то, что было у него вместо них, а затем начало медленно сводить. «Сейчас что-то случится!» – понял Глеб. И в ту же секунду погибший самолет поднялся в воздух вместе с потерянными вещами, их бывшими владельцами и комьями земли. Завис в нескольких метрах над ней. 

Глеб осознал, что тоже плывет по воздуху, аккуратно огибая левитирующие предметы и тела погибших. В одном из них по остаткам фирменного голубого пиджака Глеб узнал стюардессу. Сохранившаяся часть ее лица представляла собой сплошную незаживающую рану. 

С запозданием Глеб понял, что невидимое течение несет его к темноглазому существу, но сопротивляться по-прежнему не мог. Он оказался рядом с ним. 

Черные вороньи глаза снова улыбались, буквально светились безумной радостью. Глеба пронизало этим холодным светом, и он зажмурился от боли. За мгновение в щелочках глаз он увидел, как существо придвинулось к нему вплотную и раскрыло пасть, внезапно вытянувшуюся на пол-лица (причем зубы в ней были сплошь крупные, ровные, как у какой-то знаменитости).  

Глеб отшатнулся, или, во всяком случае, попытался, но существо снова не дало ему возможности увернуться. Оно схватило его. Нет, не руками, которые теперь тоже, скорее всего, изменились, превратившись в ледяные щупальца (Глеб не видел их, но не сомневался в правильности своих догадок). Оно удерживало его в смертельных объятьях своим взглядом, и взгляд этот был сильнее самых крепких пут. Оно душило его, точно змея, подготавливающая добычу. 

Глеб чувствовал, как жизнь медленными струйками покидает его тело, готовая вот-вот выплеснуться вовне настоящим фонтаном. «Сделай же что-нибудь! – из последних сил закричал он себе. – Вырвись! Освободись!» Но вместо этого просто скосил глаза вниз. 

Они поднялись уже на десяток метров, еще чуть-чуть и достигнут верхушек деревьев. Поляна под ногами, освещенная солнцем, отсюда казалась маленькой и заброшенной, как после самого чудовищного пикника. «Я сейчас упаду, – равнодушно подумал Глеб. – Полечу туда и со всего размаху…» 

На этом месте мысль оборвалась, потому что он действительно ухнул вниз. Где-то над головой Глеб едва различил резкое движение. Это существо со змеиными повадками бросилось вперед, но промахнулось, вонзив голодную пасть в пустоту. 

Глеб летел вниз и по пути несколько раз перекувыркнулся. Страха не было. Было лишь солнце, здесь, совсем рядом, – протяни руку и хватай. Было небо, прозрачное, как дно самого глубокого колодца. И был ветер, со свистом режущий уши. Глеб сам стал ветром. 

Он знал, что ждало его там, внизу. 

Необратимое спасение.